Новые палаццо. Гуманизм Возрождения
Архитектура Западной Европы XV-XVI веков. Эпоха Возрождения > Архитектура эпохи Возрождения в Италии > Пути развития итальянской архитектуры в XV-XVI вв.
Со второй половины XV столетия наступает полоса возведения целого ряда крупных жилых палаццо, которыми буржуазные верхи заменяют свои прежние дома. Первым таким палаццо был новый дом самого Козимо (арх. Микелоццо, 1444г.) через 10 лет после призвания его в «отцы города». Проект (первоначально Брунеллески) существовал задолго до того, но Козимо медлил с постройкой, избегая зависти богатых и неприязни пополанов. Это показательно.
Социальная и политическая обстановка олигархии, какой была Флоренция до 1434 г., сдерживала тенденцию крупных буржуа выделиться из среды своего класса постройкой палаццо, как это, обособляясь от классово-чуждого окружения города, делала аристократия. И раньше патрицианские верхи буржуазии строили богатые дома. Но эти здания обычно не выделялись своим обликом столь резко из общей массы рядовой застройки, те же три этажа по фасаду улицы, те же открытые арки по первому этажу, где помещалась контора владельца или лавки, та же гладкая кладка каменных стен.
Планировка богатого дома отличалась наличием внутреннего двора с открытой аркадой лоджии внизу. Подобный дворик по типу античного перистиля, формируясь в XIV в., постепенно заменял собой в домах богатых владельцев традиционный задний световой хозяйственный двор-колодец, обращенный внутрь квартала и обычно зажатый стеной соседа сзади.
К концу XIV в. во Флоренции парадный «кортиле» жилого дома — в более ранних примерах часто случайной конфигурации — успел принять ту классическую правильную форму в плане (палаццо Бузини), которая отличает дворы палаццо Возрождения. В сущности вся система планировки богатого жилого дома Флоренции, как она сформировалась к началу XV в, затем переходит в жилые палаццо второй половины века, полностью определяя основные черты их планировочного типа.
Общей сравнительно ровной массе буржуазной застройки города противостояли своей замкнутостью и неприступным видом жилые городские дворцы-крепости феодальной знати. Подчеркнуто суровая монументальность, мощь глухих по низу стен из квадров неотесанного камня, портал, ведущий в тесный, но элегантный внутренний парадный двор с аркадой на массивных столбах, как в палаццо Подеста,— все эти признаки аристократизма в архитектуре «кастелло» послужили образцом для парадного облика новых палаццо городского патрициата.
Верхи буржуазии всегда тяготели к культуре аристократии. Буржуазия Флоренции XIV—XV вв. тяготела к ученому гуманизму, а его оплотом и средоточием был круг просвещенной аристократии. Шел процесс нарастающей аристократизации буржуазного гуманизма Возрождения. Стиралась грань внутри патрицианско-аристократической верхушки. Стирались различия между жилищем патриция и аристократа. Со своей стороны дворцы знати постепенно приняли облик типичных «ренессансных» палаццо.
Монументальный городской жилой палаццо, начиная со второй половины XV в., стал во Флоренции ведущим типом архитектуры Возрождения, определив собой архитектурное лицо эпохи. Впервые после средних веков значение ведущего переходило к светскому типу сооружения, чтобы прочно закрепиться за ним во всей архитектуре нового времени. Даже контрреформация лишь поделила эту роль между светским дворцом и церковью. В классическом типе палаццо Флоренции второй половины XV в. эпоха Возрождения пришла — в архитектуре — к победе светской линии своей культуры, но и одновременно к гегемонии буржуазного индивидуализма.
Теперь интересы и запросы отдельного частного лица диктовали архитектуре ее задачи и направление творческой мысли. Корпоративная традиция общественных строек для нужд города или монастырей уступает место индивидуальной благотворительности, и больше всех — самого Козимо Медичи. Имя и достоинство личности патриция теперь было представлено прежде всего в величии и новой красоте классических форм его монументального палаццо, как имя и слава республики в ее последнем великом творении — куполе Санта Мария дель Фьоре.
Итак, середина XV столетия — важный исторический рубеж в развитии архитектуры Возрождения, отмечающий момент перелома и существенного сдвига в самой типологии архитектуры. Именно с этого момента ясно определяется типологическая специфика развития архитектуры Возрождения, как первого этапа культуры нового времени. Но к этому перелому архитектура Флоренции пришла уже обновленной, найдя в творениях Брунеллески свой новый образный язык антично-классического ордера.
В этом Брунеллески законный основоположник классической ордерной лексики форм в новой европейской архитектуре, что составляет ее общую художественную черту в отличие от архитектуры средневековья. Он же первый великий представитель нового большого цикла архитектуры Возрождения в Италии, ее Ренессанса, возникающего в 20-е гг. кватроченто. Но Брунеллески и последний великий носитель больших традиций архитектуры, создававшейся на рубеже XIII—XIV вв. поколением Арнольфо ди Камбио. Мышление и метод этой архитектуры Брунеллески вносит в свою интерпретацию принципов классического ордера и этим приводит зодчество Флоренции к новой форме синтеза классики и современности.
Гуманизм Возрождения родился в недрах средневековой, еще в значительной мере церковной культуры городских коммун. Учение св. Франциска — первый «подснежник» гуманизма — было религиозной формой его ранних проявлений в этой культуре. Под покровом вековых представлений о красоте божественного рождается мысль о ее воплощении в мире земном. «Рай вокруг нас» — этот призыв Франциска низвел идею божественно прекрасного в реально прекрасный мир, окружающий человека. Сам человек был частью этого мира красоты. Человеческая красота — духовная и телесная — становится тем, в чем искусство теперь воплощало божественный смысл религиозной легенды.
Таково искусство Джотто, насквозь религиозное и глубоко гуманистическое. Такова поэзия Данте. Лишь преодолев этот глубокий дуализм сознания на пути к своим новым идеалам красоты, эпоха могла пережить художественные формулы Джотто. Гуманизм треченто обрел потерянный мир светской культуры античности. Пелена божественного спала, и мир предстал взорам эпохи таким, каков он есть. Новый век глазами юного Мазаччо проник в его красоту и мудрость. Искусство начала кватроченто пробило пути к новым высотам реализма. Человек, его новый «героический» образ, был главной темой этого искусства.