Рим. Собор св. Петра 4. Вклад Браманте в римскую архитектуру
Архитектура Западной Европы XV-XVI веков. Эпоха Возрождения > Архитектура эпохи Возрождения в Италии > Архитектура Италии 1420-1520 гг. > Архитектура Рима в первой четверти XVI в.
Помощниками Браманте по строительству собора были Джулиано да Сангалло, Фра Джокондо из Вероны и Рафаэль. Разработанный последним базиликальный план сооружения, видимо отражавший усилившееся влияние реакционных клерикальных кругов, очень красив и тонко сочетает в себе преимущества центрального и базиликального построения.
Рафаэль. «Афинская школа», фреска в Ватикане
Апсиды трех равных ветвей креста укрупнены и более четко выражены в наружных объемах храма, три нефа четвертой, удлиненной ветви четко связаны с центральным подкупольным и окружающим центральные пилоны пространством, а башни, поставленные по диагоналям квадрата и несколько более сдвинутые к его центру, чем это было у Браманте, повторены еще раз на главном фасаде собора. После смерти Рафаэля руководство работами перешло к Перуцци, который, возвратившись к центрической схеме, признал необходимым усиление пилонов Браманте и соответственно переработал план.
Неблагоприятная политическая и экономическая обстановка, создавшаяся после смерти Льва X, привела к тому, что постройка фактически не двигалась. Лишь в 1534 г., после многолетнего перерыва, папа Павел III привлек снова Бальдассаре Перуцци (который умер в 1536 г.) и Антонио да Сангалло Младшего. Последний вернулся к базиликальной композиции, переделал проект и в 1539 г. представил папе модель сооружения, резко раскритикованную Микеланджело за характерную для «готического стиля» раздробленность композиции. Антонио да Сангалло закончил южную и построил восточную ветви креста и перекрыл их сводами. К тому же периоду относится закладка так называемых Ватиканских гротов — крипты, где использованы полы древней базилики и повышен на три метра уровень пола нового храма.
Со смертью Антонио да Сангалло в 1546 г. и вступлением Микеланджело на должность главного архитектора собора начался новый этап строительства.
Как бы значительно ни отличались римские произведения Браманте от ломбардских, было бы неверно объяснять их резким переломом в творческих устремлениях и методах мастера.
Ни в утилитарно-практической сущности римских сооружений Браманте и окружавших его мастеров, ни в их эстетических идеалах нет и признаков какого-либо принципиального перелома. Нет их в применяемых ими конструктивно-строительных приемах или архитектурно-выразительных средствах. Новыми были: во-первых, общеитальянский характер этих сооружений, объединивший в себе характерные черты тосканского и североитальянского зодчества; во-вторых, небывалая прежде свобода и мастерство в архитектурной композиции, в частности в применении приемов и форм античного зодчества; и, наконец, в-третьих, совершенство и зрелость решений архитектурных задач, в основном намеченных еще в начале предшествовавшего столетия, полнота и сила, с которыми эти сооружения воплотили в своих образах идеалы итальянского гуманизма.
Вот почему римские сооружения Браманте и группировавшихся вокруг него мастеров следует рассматривать не как особый, самостоятельный этап в истории итальянской архитектуры, а скорее как завершение предшествовавшего развития. В этом смысле стиль римской архитектуры начала XVI в. действительно можно называть классическим стилем архитектуры итальянского Возрождения, понимая под термином «классический» зрелость и наивысшее развитие наметившихся тенденций.
Широта творческих исканий Браманте, охвативших важнейшие проблемы итальянской архитектуры, и особенности биографии мастера определили роль, которую он сыграл в становлении нового стиля.
От Лучано да Лаурана, среди произведений которого прошла юность Браманте, он воспринял красоту геометрически закономерной архитектуры, ясную гармонию, простоту и лаконичность выражения, роднящие этого мастера с Брунеллески; при посредстве творчества Франческо ди Джорджо Мартини, также работавшего в Урбино, Браманте приобщился к функциональной трезвости, тектоничности и могучей жизненной силе тосканской архитектуры; в сооружениях Альберти в Мантуе он смог оценить логику и силу языка античной архитектуры; общение с Леонардо да Винчи в Милане и Павии должно было укрепить в нем стремление к широкой и вольной трактовке больших архитектурных масс, к органичной связи между внутренним пространством и внешними объемами сооружения; наконец, ломбардская архитектура научила Браманте сочетанию различных материалов, использованию цвета и декора.
По приезде в Рим Браманте непосредственно познакомился с памятниками античного зодчества, ощутил их грандиозный масштабный строй и монументальную выразительность строго тектоничных и пластических объемов, изучил великолепную технику купольных и сводчатых сооружений древних римлян.
Таким образом, всем ходом своей предшествующей жизни и творчества Браманте был подготовлен к тому, чтобы в течение своей непродолжительной деятельности в Риме успеть сделать в каждой области архитектуры — общественной, частной, культовой — существенный шаг вперед, завершая предшествовавшее развитие и намечая дальнейшее.